«Я привык к открытому образу жизни». Минский комик о том, каково это – шутить, что ты ЛГБТ

– Осознание того, что я гей, произошло на раннем этапе. Как только началось половое созревание и гормоны взяли свое, мне сразу стало понятно, кто я есть. Так что если люди думают, что мне что-то стукнуло в голову и я решил поэксперементировать, то это далеко не так. Лет до восемнадцати я жил в тихом ужасе и надеялся, что это пройдет. Помню, когда я был влюблен в одного мальчика в девятом классе, в свой дневник я писал о нем в среднем роде, настолько не принимал себя. В женском не мог, а в мужском боялся.

А потом все поменялось: на первом курсе я встретил свою первую любовь. И тогда я подумал, что нет смысла бороться с самим собой, если любить – это так чудесно. Мы встречались с ним два года, но об этом не знали даже наши лучшие друзья. И все-таки мое самосознание вышло на новый уровень только тогда, когда я перевелся в Америку.

От жизни там я получил такую дозу уверенности и вдохновения, что все сразу стало просто: я стал жить открыто. Я наконец рассказал об этом родителям, и их реакция была на удивление спокойной. Нам даже не пришлось преодолевать какой-то период «перестройки» наших отношений. Они сразу сказали: «Раз это наша реальность, значит, так мы и будем жить».

Что я делал в Америке? Занимался там всем подряд: начиная от производственного ассистента на съемочной площадке и переводчика нефтегазовой корпорации и заканчивая прорабом на стройплощадке и кассиром в прокате видеокассет. Эти 11 лет были попыткой вписаться во взрослую, «правильную» жизнь.

Америка – это страна абсолютно другой культуры. Да, человек, принадлежащий к определенным меньшинствам, чувствует себя там защищенно и спокойно, но меня все равно тянуло обратно в Беларусь. Я стал приезжать домой все чаще, но все сильнее ощущал дискомфорт. От вопросов соседей и знакомых насчет жены и детей я каждый раз впадал в ступор и не знал, как и что мне отвечать. В Америке я жил открыто и был честен со всеми, а когда приезжал в Беларусь, чувствовал за собой какую-то неправду. При этом я люблю эту страну и всегда хотел в ней остаться.

Все это меня очень тяготило, и я понимал, что этот вопрос нужно как-то решать. Тем более, к тому времени я настолько привык к открытому образу жизни, что был просто не готов залезать обратно в шкаф. И тут меня осенило: если я некомфортно и небезопасно чувствую себя в жизни, то нужно говорить об этом с юмором со сцены. Ведь если ты сам можешь посмеяться над чем-то и заставить смеяться над этим других, то самые страшные темы уже никому не покажутся такими страшными.

На тот момент я очень мало знал о стендап-комедии и не до конца понимал, как преобразовать свою боль и дискомфорт во что-то смешное. Я просто узнал о том, что в Минске проходят открытые микрофоны, записался, пришел и поделился с людьми своей историей.

Это было настолько не смешно, что я слышал, как летают мухи по помещению. Я провалился с таким треском, что даже мои друзья притворились, что не знают меня (смеется). Но провал этот меня не оттолкнул, а наоборот, раззадорил. Я вдруг отчетливо понял, что это мое, почувствовал азарт. И я ушел в стендап с головой: читал много специализированной литературы, писал новый материал и постоянно выступал по минским открытым микрофонам, которые проходили на нескольких площадках.

Я сразу же получил колоссальную поддержку от всех коллег-комиков: пожалуй, впервые столкнулся не просто с новым для себя коллективом, а с общностью людей, которые слушают тебя, принимают и желают успеха. Зрители тоже довольно быстро стали реагировать на мои шутки, и скоро у меня уже была своя аудитория: маленькая, но своя.

А потом начались и первые успехи: я попал в телепроект «Открытый микрофон». На этапе, когда продюсеры активно ездили по городам и отсматривали желающих, которых потом приглашали на открытый фестиваль в Москве, я отчетливо знал, что мне туда не попасть. И дело не в том, что я плохой комик. Просто кто захочет показывать гея на всю страну?

Но я прошел в первый тур. Помню, выступаю и думаю: «Это, наверное, какая-то ошибка, сейчас сверху позвонят и скажут “Ребята, вы че, такое на телик нельзя!” Был уверен, что раз в первом туре выступил, то до второго точно не допустят. И тут прохожу во второй. А потом в третий. 

Мне сносило голову даже не от успеха, а от осознания того, на какой шаг шли организаторы проекта. Поэтому, когда после третьего тура я все-таки вылетел, я понимал, что мне вообще грех жаловаться и это был огромный подарок судьбы: я получил непередаваемую отдачу зрителя и траекторию, по которой мог двигаться дальше.

Реакция на мой общенациональный каминг-аут меня удивляет и радует до сих пор: люди не пишут и не говорят совершенно ничего плохого. Я ожидал потока гомофобии, но чувствую лишь поддержку. Наверное, так происходит потому, что все эти люди видели, как я вышел и на всю страну рассказал то, о чем другой предпочел бы промолчать.

Теперь у меня есть сольная программа под названием «Такой как есть», с которой я выступал в Минске, Праге, по городам России и Украины. Я активно работаю над новым материалом, стараюсь больше учиться и набираться опыта.

Мне часто говорят, что я шучу исключительно о своей ориентации и что пора бы расширять горизонты. Люди думают: «Ты же можешь и про другое!» Да, могу. Но действительно ли меня это волнует? Согласен, хороший комик может написать монолог хоть про обои. Но я уверен, что если тему ты не перестрадал, то публику это не заденет и будет воспринято просто на уровне чего-то милого и забавного.

Для меня самое главное в моих выступлениях – сохранить тот самый момент откровения, перенести на сцену свои переживания и проблемы. А проблемы, с которыми столкнулся я, так или иначе завязаны на моей сексуальной ориентации, хочу я этого или нет. У меня нет цели выставить свою гомосексуальность напоказ, у меня есть цель рассказать о сокровенном. Так что шутки про обои – это точно не мое. Да и на самом деле все юмористы, которые шутят про отношения, говорят о своей ориентации. Просто она привычна для большинства и подтекста не видно.

Да, я допускаю, что какой-то части моих зрителей неприятны упоминания о том, что я гей. Но от этих упоминаний, увы, никуда не деться. И хоть с моих выступлений никогда не уходили массово, зачастую я наблюдаю, как в зале сидит какой-нибудь мужчина с очень недовольным лицом, который хмурит бровь и выставляет челюсть. Но такой мужчина никогда не встает и не выходит из зала. Он всегда досиживает до конца, а если хоть разок я заставляю его улыбнуться, то понимаю, что это и есть успех.