Почему мы стесняемся даже своих квартир. Пишет та самая минчанка, которая 10 лет прожила в Варшаве

В Польше я стала «специалисткой в дизайне интерьеров»

По сравнению со спартанским Минском консьюмеристские блага соседней столицы срывают крышу. После нескольких месяцев жизни в Варшаве я с закрытыми глазами ориентировалась в близлежащей IKEA. Научилась обсуждать со знакомыми преимущества рустикального стиля и сокрушаться над загаженностью восточных польских городов по сравнению с чистенькими пост-австровенгерскими двориками на западе страны.

Я завела себе журнальную стойку для гайдов по домашнему благоустройству. С приятным чувством собственной дизайн-продвинутости посматривала на ковры, секции и мягкие игрушки на диванах в домах у белорусских родственников.

С приближением даты возвращения в Минск я все активнее закатывала глаза, думая, как бы это избежать презираемого совка в декоре и жить в квартире, соответствующей моему такому европейскому чувству стиля. Пустующая и десятилетиями не видавшая ремонта родительская квартира не казалась вариантом. Я решила поискать квартиру под съем.

Требование у меня были, как казалось, не очень высокие: квартира солнечная, без плесени, скрытых подтеков и продувов. Три комнаты любого размера. Минимум мебели. Простой добротный ремонт. Благополучный район, метро в 15 минутах ходьбы. Бюджет – до 500 долларов. Абсолютно адекватные ожидания как для Варшавы.

Пыль в глаза: мир белорусской роскоши и соблазна (да побольше!)

Еще во время моей жизни в Варшаве я по долгу службы снимала репортажи про судьбы белорусов. «У меня тут ремонт вот-вот начнется», – это была любимая отмазка героев на вопрос, почему у них дома снимать нельзя. Люди были готовы рассказывать про пережитое насилие, необоснованные аресты и личные измены, но не показывать свои жилища.

Благодаря природной изворотливости и беспринципности иногда мне все же удавалось уломать героев на съемки. Ужасающее состояние квартиры, которым меня пугали герои, обычно сводилось к обшарпанным обоям или старой кухне. Иногда просто к грязным окнам. То есть никакой вопиющей антисанитарии. Просто люди стыдились того, что живут, в их понимании, не так, как надо.

Во время поисков съемной квартиры мне посчастливилось соприкоснуться с другого типа людьми. Людьми, которые сделали свои квартиры «такими, как надо».

На недолгое время я окунулась в белорусский мир роскоши и соблазна. Предлагаемые квартиры поражали мое ограниченное воображение типа мраморным полом в ванной, типа позолоченной мебелью в гостиной и типа хрустальными люстрами в спальне. Гордые квартировладельцы демонстрировали кухни типа в итальянском стиле, где на пластиковых стойках кровавого цвета в причудливых узорах выстраивались наборы посуды с гордой надписью «Венеция».

А типа тигровые шкуры в спальнях намекали на широчайший спектр доступных там экзотических экспериментов.

Сначала я думала, что принцип «типа» касался только тех квартир, которые могла себе позволить я. Пока не попала в квартиру, которую знакомые снимали за четырехзначную сумму.

Вот она, красота: вместо плиток типа мраморных гостиную украшали метровые барельефы типа греческие. Или типа итальянские.

В прихожей можно было насладиться нарисованным типа морским пейзажем, выглядывавшим из-за нарисованных колонн. На фоне всей этой средиземноморской красоты особого внимания заслуживали два объекта – массивные, обтянутые кожзамом стулья, которые только скотч (!) удерживал от полного распада на составные части. И кровать, прикрытая мерцающей накидкой.

Под ней оказался матрас с пятнами недвусмысленного желтого цвета. Хозяйка квартиры была искренне удивлена, что накидка оказалась недостаточной для отвода глаз.

Зачем казаться кем-то, если есть свое – пускай и старое?

Если казино, то обязательно Royal. Там издревле любили сиживать члены белорусской королевской семьи? Если отстраивать старую Немигу, то дешевым пластиком, в то же время снося уже существующее интереснейшее здание ВДНХ. Если воздвигать жилые комплексы, то обязательно с так близкими и понятными белорусам названиями «Гранд Хаус» или «Олимпик Парк»?!

Подобно тому, как власти стирают с лица Минска неугодные им пласты истории, мы покрываем ковролином наше детство. Выравниваем стены и потолки, чтобы заставить все бездушными шкафами типа командор, надежно укрывающими все наши личные шероховатости. 

Зачем мы старательно пытаемся убежать от того, что у нас уже есть? А ведь мы – это и эклектические 1990-е. И советские секции. И самодельные кровати от бабушки из деревни.

Почему в Минске обычные, милые и хорошие люди стыдятся своих обычных, милых и хороших квартир, а гордятся в основном лишь те, кто купил себе мерцающую накидку на кровать?

Я понимаю, что хочется жить добротно и удобно, а не пользоваться разваливающимся хламом. Я про другое. Я про энергозатратные потуги делать вид, что наш разваливающийся хлам – цаца. Цаца, которую лучше прикрыть мерцающим покрывалом.

Камни в моем дворе покрасили – теперь они точно похожи на мраморные.

Проблема не в том, что мы живем в хрущевке. Пытаться убедить себя и других, что с помощью нового дивана «Версаль» можно превратить хрущевку в студию на Монмартр, не получится. Даже если покрасить фасад разваливающейся пятиэтажки в розовый.

Спасибо этим «типа-квартирам»: благодаря им очень уютной показалась мне старая родительская квартира с облезлой батареей в ванной и блестками на обоях. С родителями договорились так. На первый год деньги, предназначение на аренду, я пустила на небольшую модернизацию – избавилась от ну совсем уж громоздкой мебели и заслоняющих пятнистый паркет ковров, купила удобные матрасы, деревянный стол, книжные полки и несколько растений.

Почему я не хочу делать ремонт в старой родительской квартире

Родители не понимают, зачем я вкладываю деньги в оптимизацию квартиры, которую, по их мнению, нужно сначала капитально ремонтировать. Выровнять стены, заказать новую кухню и линолеум. Знакомые приподнимают бровь и предлагают поменять мебель из 90-х – ну, или хотя бы ковролин на старый паркет положить, что ли.

Но на свой старый линолеум я разливала первые «ерши» и «отвертки», пока родители были на даче. С детства рассматривала эти узоры на обоях. Восхищалась чайным сервизом «Пастушка», красовавшимся в секции. И пусть весь дом в жутчайших поделках моей собственной работы. И пусть мебель в скандинавском стиле осталась в Варшаве. Мое пространство заполнено непродолжительной, но все же историей моей семьи. И вещами, которые дороги мне тут, в Минске. 

Иногда бываю в своих бывших польских квартирах – тех, где журнальные столики были завалены гидами по дизайну, рустикальному стилю. Но внутри от этих квартир ничего ни разу не вздрогнуло. Да, стилистически выдержано. Да, цвета подходят. Да, комфортно. Но уже не мое. А может, никогда и не было моим. Может, все эти дизайны были просто попыткой убежать от почти постсоветской, кривоватой и неудобной, но вместительной и надежной ДСПшной секции моей души.

Я понимаю, не всем по душе ремонтировать старые бабушкины стулья, ломать голову над тем, как бы это сделать функциональной громоздкую кухню и переоборудовать бывший некогда чем-то вроде заводской подсобки балкон в место для отдыха. Или гордиться наивными и неумелыми поделками дочери вместо проверенного икеевского декора. Кому-то проще все под нолик снести и сделать по-новому.

Я никого, кроме архитекторов города, ни к чему не призываю. Архитекторов действительно призываю: не грохайте нашу историю!!! Другой у нас нет.