Каждая вторая белоруска хотя бы однажды подвергалась тому или иному виду насилия, а каждая третья была в ситуации домашнего насилия. Что с этим делать и как остановить насилие? Поговорили с режиссеркой Валентиной Мороз, которая готовит спектакль-интервью женщин из «Убежища», переживших домашнее насилие.
– Никакой личной триггерной истории, чтобы делать этот спектакль, у меня нет. Я выросла в такой «традиционной» семье, в которой, на мой взгляд, не было никакого партнерства. И это не самые лучшие отношения. Меня любили как могли, хотя, конечно, у детей всегда много вопросов к родителям. Потом мы перерастаем все эти претензии, если осознаем их, и начинаем жить своей жизнью.
«В моем отце сидела установка: ребенок должен слушаться»
Сейчас я понимаю, что мало знаю о своих родителях: советское воспитание не предполагало делиться чувствами, эмоциями, переживаниями. И для меня это дикость… Такой формат взаимоотношений между детьми и родителями не формирует глубокий контакт между ними, да и вообще, мне кажется, я мало была знакома со своими родителями.
Конечно, я знала, чем они занимаются профессионально, но представления не имела, чем они живут. Доступа к их чувствам, представлениям о жизни у меня не было. Да и друг с другом они мало разговаривали.
Что касается отца, то у нас были чудесные отношения до какого-то момента. А потом я подросла и стала принимать решения самостоятельно. И все сломалось. В моем отце сидела установка: ребенок должен слушаться. Он хотел, чтобы у меня была «настоящая» профессия. Я же решила стать режиссеркой, чего он так и не понял. Мы с папой существовали параллельно, и никакой связи между нами не было. Он умер, так меня и не поняв.
С мамой тоже было нелегко. Она живет совсем в другом «традиционном» обществе. На мои спектакли она никогда не приходила. Я ее не приглашала, а она и не очень интересовалась тем, что я делаю.
«Мне на физическом уровне стало плохо – начало мутить и разболелась голова»
Сегодня Валентина готовит спектакль «Родные люди?»: это истории женщин из «Убежища», которые пережили насилие в собственной семье. Еще пару лет назад режиссерка фактически ничего не знала об этой проблеме в Беларуси и страшной статистике – каждая третья, – пока не познакомилась с директоркой ОО «Радислава» Ольгой Горбуновой.
Общественное объединение «Радислава» было создано в 2002 году в Минске женщинами, пострадавшими от насилия, для оказания помощи другим женщинам, попавшим в такую же ситуацию.
– Не предполагала, что ситуация с домашним насилием выглядит так драматично, я была шокирована этой статистикой. И не могла понять, почему абьюзеры остаются безнаказанными. Разве так может быть?
Когда вышли на эту тему, моя колежанка Оксана Жгировская начала поиск контактов с людьми и различными структурами, которые могли бы нам помочь в получении информации по теме.
Мы обращались в госструктуры, официальные кризисные комнаты, но откликнулась только Ольга. Так мы с актерами Лаборатории социального театра ECLAB попали в «Убежище» – безопасное место, где женщины и их дети могут получить временный приют и помощь.
Два молодых актера вызвались брать интервью, а после разговора с женщинами захотели транслировать их истории со сцены. Для них это был очень драматичный опыт. Позже они признались, что им стыдно за то, представляют мужской цех, который в 90% случаев выступает агрессором.
А когда на интервью пошла я, то уже через 30 минут после разговора мне на физическом уровне стало плохо – начало мутить и разболелась голова. Я просто не была готова к такой концентрации боли и ужасающих подробностей, которые мне рассказали. Фактически я слушала и смотрела в глаза человеку, который родился и 18 лет своей жизни прожил в аду и насилии.
Еще несколько дней я не могла прийти в себя – мне не верилось, что человек мог вообще в этом выжить.
На репетиции спектакля «Родные люди?», который покажут 18 и 19 декабря в Moving Art Factory.
Первая читка после интервью состоялась летом 2017-го, куда пришли героини и женщины из «Убежища». Никто толком не понимал, как зрители отреагируют на увиденное и услышанное. На читку пришел даже адвокат, который выступает защитником абьюзеров в судебных разбирательствах.
«Героини, которые увидели себя со стороны, сорвались»
– После показа мы планировали дискуссию и разговор актеров со зрителями. Но уже через пару минут после начала произошло то, к чему мы не были готовы, – слезы и нервные срывы наших героинь. Оказалось, что героини, которые давали интервью и которые сидели в зале, пройдя длительную терапию, все же «сорвались», увидев свою жизнь со стороны. Они были уверены, что вполне устойчивы, но получилось иначе.
Хорошо, что в зале были психологи, которые помогли им. А потом наступила тишина и никакой дискуссии. Это был наш первый опыт разговора со сцены на тему насилия, домашнего насилия. И как к этому относиться, не знал никто, я в том числе…
Перед той читкой две актрисы одновременно заболели – Валентина предполагает, что во многом поспособствовал тот уровень боли, который они пережили во время подготовки и выступления. И одну из актрис пришлось заменить, вместо нее в составе появился еще один молодой актер. Но случился новый поворот.
– Помню, как он прочитал текст, а уже на обсуждении признался, что и в нем живет абьюзер. А понял он это, только когда прочитал текст – интервью женщины, пережившей насилие.
Помню наш с ним разговор: он рассказал, что вырос в семье, где принято, чтобы мужчина был жестким. И ему это казалось нормальным, ведь так живут многие. Конечно, он был жесток не до такой степени, но, оказавшись на месте своей героини, понял, что в отношениях проявляет насилие.
«Одна из актрис призналась, что ее подругу бьет и насилует муж»
Понадобилось больше месяца после читки, чтобы прийти в себя. Валентина собиралась продолжить работу и выпустить спектакль, но отложила работу на полтора года. И только этим летом в Лаборатории социального театра работу возобновили, пригласив в команду драматурга Лёху Чыканаса. Он помог превратить отдельные интервью в полноценную пьесу.
– Сегодня мое когда-то нейтральное отношение к насилию, свидетелем которого я являюсь, изменилось. Я больше не остаюсь в стороне: не боюсь подойти на улице к родителям, которые бьют ребенка, или подняться к соседям, в квартире которых страшный скандал
Конечно, вызывать милицию к соседям сегодня бесполезно: они заберут соседа, но, когда он вернется через пару часов, кому будет хуже? Поэтому я пробую другие подходы: женщинам, которые находятся в подобных ситуациях, предлагаю контакты, рассказываю, где им могут помочь или где можно узнать больше информации.
– Летом у меня была похожая ситуация: одна из актрис призналась, что ее подругу бьет и насилует муж. Я сразу предложила помощь, но ситуация пока не разрешилась. И здесь мы опять натыкаемся на то, что в Беларуси нет закона о противодействии домашнему насилию. Это значит, что нет работающего механизма разрешения этих проблем.
А ситуация с концепцией вообще странная: летом мы встречались с Ольгой Горбуновой и разговаривали о готовящейся концепции. Все были уверены: разработка законопроекта начнется, ведь МВД тоже выступало инициатором.
Тогда всем казалось, что вопрос решенный и пятнадцатилетняя работа конкретных людей и инициатив вот-вот окупится. Ведь для Беларуси это путь к цивилизованному будущему.
А потом концепцию раскритиковали, и мы фактически откатились в Средневековье. Теперь ни у женщин, ни у детей, ни у мужчин с правовой точки зрения нет возможности цивилизованно решить проблемы насилия в семье.
Вот и получается: за курение травки человек может получить 8 лет, зато одна из наших героинь осталась жива, только потому что муж ее не додушил – уснул. И ему за это дали 3 месяца, хотя она получила 57 ударов головой о стену.
– Поэтому я пошла на первое собрание «Маршируй, детка!». Это была инициатива, которая спонтанно организовалась в фейсбуке и за двое суток сплотила более 2000 человек.
«Маршируй, детка!» – общественная инициатива всех неравнодушных и несогласных с тем, что в Беларуси не нужен закон о противодействии домашнему насилию. Именно эта инициатива при помощи эксперток выпустила петицию, которую на данный момент подписало 1757 человек.
Поэтому на нашем спектакле «Родные люди?» будет лежать петиция, которую сможет подписать каждый: это пока единственная возможность вернуть наше общество к конструктивному диалогу.
«Ждать от мужа шубу, машину и квартиру – это Средневековье»
Валентине часто задают вопрос: какую цель она преследует своими спектаклями? И она отвечает честно: «Показать то, что сейчас происходит в обществе, помочь тем, кто пережил травмы, и иметь возможность обсудить увиденное после спектакля…»
– После первой читки к актеру подошла женщина, у которой он брал интервью. Она была в слезах, но благодарила. Она сказала, что только теперь, глядя на себя со стороны, увидела и до конца осознала все то, что с ней произошло. Поэтому наш спектакль – это еще и терапевтическая история.
Кстати, одна наша актриса прочла кусок своего текста мужу дома, после чего он спросил: «Это что такое ты прочитала? Разве такое бывает?» Актриса все объяснила, и у него назрел вопрос: «Ну этот агрессор хотя бы сейчас сидит?» Но ответ вызвал еще больше вопросов...
Эта история о том, что не все наше общество живет в таком кошмаре. Но это не значит, что такого нет. Нельзя закрывать глаза на то, с чем ты не согласен, но что происходит с другими. Наш спектакль помогает сделать проблему видимой.
Да, насилие многогранно. И могу сказать, что психологический дискомфорт я тоже испытывала – это касалось моей профессии. Ведь «по правилам» режиссер – это мужчина, но не женщина. Именно поэтому много лет мне приходилось себе и другим постоянно доказывать право на свою профессию. Но разве это нормально?
Я долго с этим жила, будто это норма. И только последние лет 8 перестала кому-то доказывать, что я имею право заниматься этой профессией, несмотря на то что я женщина.
Я всегда понимала, что вариант с агрессией, где мужчина давит и управляет, – не мой вариант. Возможно, поэтому и мои браки были неудачными. Конечно, это отчасти и моя вина – как в любых отношениях. Но скажу так: у меня оказались другие представления о своих правах.
Идеальные отношения для меня – это диалог, когда люди помогают и слышат друг друга. Иногда берут на себя чуть больше, помогая партнеру или партнерке. И, конечно, я не считаю, что мужчина – это кормилец в семье и на него все нужно взвалить.
Я за баланс, где женщина тоже может построить карьеру. А ждать от мужа шубу, машину и квартиру – это Средневековье и пошлость, которые до сих пор в головах у многих. И это тот самый результат патриархального воспитания.
Поэтому свою дочь я постаралась воспитать не так, как меня: наши отношения построены на диалоге и доверии. На своем примере я понимала, что нет смысла навязывать и заставлять. Мой самый главный прорыв – у моей дочери есть доступ ко мне, история моей жизни, мои друзья. Я открыта перед ней.
В описании спектакля «Родные люди?» есть вопрос: «Можно ли быть уверенными, что мы сами не станем жертвами насилия в близких отношениях?» Именно этот вопрос напоследок мы задали Валентине.
– Нет. У меня нет гарантии. Насилие – это сложный механизм, в который может попасть любая и любой из нас.
Мне бы хотелось сказать, что я уверена и такого не будет. И я вроде чувствую, что в любой момент смогу соскочить, если почувствую подвох. Но абьюзеры не идут на тебя сразу с ножом. Они постепенно забирают твое пространство, твоих друзей и знакомых, ограничивают тебя в действиях и средствах. И когда ты оказываешься в безвоздушной ситуации и теряешь контроль над реальностью, тогда начинается ад.
Поэтому у людей должен быть правовой механизм, который их защитит. Должны быть доступные убежища, где можно отсидеться, программы реабилитации и помощи.
Но сегодня государственные кризисные комнаты – это закрытое пространство. И если ты сбежала из дома, то пойти тебе некуда. Чтобы попасть туда, тебе нужно пройти целый ряд бюрократических процедур. Но как босая избитая женщина может это сделать?
Посмотреть документальный спектакль «Родные люди» можно 18–19 декабря в Moving Art Factory (ул. Куйбышева, 22, 6 этаж).
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Вика Мехович, CityDog.by.
