Квартиросъемка: просторная квартира в доме начала XX века со стеклянным куполом в подъезде

– Квартира находится в доме былой дворянки Ядвиги Костровицкой – родной сестры Эдварда Войниловича, который построил знаменитый Красный костел. Ядвига Костровицкая славилась своим коммерческим талантом и сетью доходных домов, и этот дом как раз из таких. Построили в начале XX века в стиле модерн.

Раньше на первом этаже в доме было управление Либаво-Роменской железной дороги, а перед началом Первой мировой войны весь второй этаж был отведен под курсы медсестер.

Дом был доходным, то есть для сдачи в аренду, и в нем жило много ученых людей, из-за того, что рядом был университетский городок. Поэтому его прозвали домом красной профессуры. Красной – из-за того, что построен он из красного кирпича. Здесь, кстати, и теперь живет много интересных личностей, но без их позволения не стану перечислять.

Моя мама родилась в доме напротив на проспекте и ее семья очень дружила с Риммой Яковлевной – предыдущей хозяйкой этой квартиры. Так вот Римма Яковлевна не хотела никому оставлять квартиру, кроме моей мамы – так и получилось, что мама потом ее купила.

Дом 1911 года позволял разгуляться в плане ремонта. Мы с мамой все делали в квартире сами и нам сразу захотелось показать великолепный обжиг красного кирпича, из которого построен дом. Поэтому в спальне мы сделали нишу в стене. Стены, кстати, в квартире очень толстые – соседи не слышат нас, а мы их.

Мама была архитектором и вообще очень любила забудовы в стиле модерн – это полностью ее тема. Она в соавторстве с еще тремя прекрасными женщинами в 80-х годах издала четырехтомник «Памятники архитектуры Беларуси». Они очень над ним трудились, написали все популярным языком, но эти книги все равно мало кто знает.

Так вот, домов в стиле модерн в Минске – по пальцам пересчитать. А в этом доме особенно обескураживает стеклянный купол в подъезде – излюбленное место киношников. В один год как не выйдешь, то «Каменскую» снимают, то еще какой сериал. Или просто люди с камерой ходят – говорят много света хорошего там.

В квартире мы отодрали невероятный слой обоев и решили просто покрасить все белым, чтобы глаза не уставали от ярких красок. А вот шкафы в черный покрасили уже под веяниями моды.

Особого внимания заслуживает лампа в зале – ее мы решили сплавить строительным феном, а так как это кусок пластика – получилась шляпа в стиле Элеоноры Езерской.

Картину в зале нарисовала я, она можно сказать документальная. Нарисовала я ее в знаменитом одно время санатории «Юность» на Минском море. Тогда как раз зацвела вода: такой замечательный изумрудный цвет,  красивые красные от белорусского солнца люди, которые пытались поплавать. Невозможно было это не нарисовать.

Вообще, я художница, но двери, например, разрисованы не поэтому. Просто в нулевые, когда все было выдохнули после девяностых, опять захотелось задержать дыхание, потому что шли туда, где что-то показалось – а там тупик.

Поэтому и рисовалось на всем – на плите, которую не сохранили, на дверях, на холодильнике. А на шкафу была трехстворчатая композиция по названию одноименной песни группы «Хуун-Хуур-Ту» – «60 коней в моем сердце». Это полотно мы позже вынесли в подъезд, а оттуда его забрали неизвестные люди.

Нельзя обойти стороной потолки – их высота 3,70 метра. В доме с такими потолками мысль устремляется вверх, развивается и не сразу натыкается на препятствие, а только спустя отметку 3,70 и поэтому успевает больше, чем под стандартными 2,80.

Здесь вообще все немного перекроено. Квартиры, очевидно, в советское уже время разрезались в неожиданных местах – этим продиктована интересная планировка.

Стол в нашей семье – это очень сакральный и объединяющий людей предмет. Мы все обсуждаем и решаем за столом. Поэтому и столешница на кухне получилась такая многозначительная. Мозаика на нем в основном из белого кирпича, хоть украсить как-то белый кирпич трудно. Со штукатуркой было бы проще, но на нее не всегда хватает сил и средств.

Для отделочного материала ниш в квартире мы взяли кварцевый сланец, всякие археологические скляночки и ракушки с моря. Мама с ее архитектурным опытом видела не ниши, а гроты и пещерки в этих дебрях толстой стены.

Вообще, мы с мамой, как натуры творческие, использовали для украшения квартиры все – битый кирпич, смальту, крошку мрамора, кварцевый сланец. Все в дело – и мир живет в цветах.

А еще на углу дома есть легендарное место – кафе «Мядуха». Это был такой питейный капкан, в тиски которого попадался путник, невинно вышедший из дома. А бессменная директорша позволяла мне выставлять у них мои неоформленные триптихи – к изумлению или ужасу завсегдатаев заведения.

Колодезный формат двора сталкивает обитателей дома, вернее их акустическую составляющую, весьма по-питерски или по-берлински.  И хорошо, если ты разучиваешь сонату Бетховена, а если шлягер из приснопамятной «Мядухи»? Поэтому у нас частенько появлялся участковый, вызываемый соседом на соседа. Но решал вопросы он всегда мирным путем – и вновь воцарялась тишина, звенящая за толстыми стенами.

Мне всегда нравилась такая акустика, она как бы показывает, что вы не просто безымянные соседи, а что у тебя есть лицо и у твоих соседей есть лицо, пусть оно и не всегда тебе нравится.